Как богатыри на Москву ходили [СИ] - Инна Ивановна Фидянина-Зубкова

—

сказал отец и взялся за топор.

Побежал Егорка в курятник,

поймал чёрнушку, бежит обратно:

— Возьмите, тятя! Дальше что?

— А дальше всё б пошло само,

да надо шею ей свернуть

и под порогом дать «уснуть».

Банный дух и придёт той ночью;

мы не узнаем это точно,

но будем ждать и в это верить.

Свернул мальчонка птичке шею

и закопал у порога бани.

А батя хлебушко оставил

для нового хозяюшки

и сына повёл баиньки.

Пока ели да спать ложились,

родители байки твердили

о том, какой Банник злой:

— Ежели на постой

в бане остановишься,

но хозяину не поклонишься,

то тот до смерти запарит

или баню подпалит.

— А зачем нам нужен он,

мы без него не проживём? —

спросил Егорка засыпая.

Ответил тятенька: — Не знаю,

(вопросов он таких себе не задавал)

спи, сыночек, баю-бай.

А сам задумался: «Нет, нужен,

раз положено, пусть служит!»

Утром Егор проснулся

и к баньке новой метнулся

посмотреть, как устроился Банник в бане.

Дверь открыл и кланяется:

— Хозяинушко-батюшко, здравствуй,

коль пришёл, так живи и властвуй!

А в ответ тишина,

банного духа нема.

Во все углы мальчонка заглянул,

бочку с кадкой перевернул,

хлеб, отцом оставленный, съел

и до хаты «полетел»!

— Есть Банник в бане, явился!

Я его видел, он злился,

хлебушко утянул

и бочку с кадкой перевернул.

— Вот те раз, вот те раз!

Явился, ишь, проказник наш.

Пойду баньку истоплю —

Банника приголублю», —

забеспокоился отец

и стрелой на тот конец!

Натягал мужик водицы,

баньку истопил. Помыться

вся семья отправилась.

Вымылись, обмылок оставили

и водицы грязной в ушате,

да веник в углу и попёрлись до хаты.

Егорка хоть и съел,

оставленный Баннику хлеб,

однако, свято уверовал,

что Банник поселился в их новой бане.

Ребятам во дворе так и твердил:

— Есть хозяин в нашей бане, наследил,

хлебушко стянул и опрокинул бочку.

Я не вру, я знаю точно!

Глава 2. Банник пленит Ставра Годиновича

Ай, через сёла по просёлочкам,

по лесам да меж ёлочек

ехал богатырь Ставр Годинович

от стольного града Киева,

с пирования великого к себе домой,

к супружнице любимой на постой.

И застала его ночка тёмная

у баньки новенькой.

В ней и надумал ночевать,

всё не в чистом поле спать.

Отпер дверь, вошёл, не поклонился,

с Банником не подружился;

православный крест с себя не снял,

и даже «здрасьте» не сказал.

Нашёл дровишки, затопил печь,

вымылся дочиста, захотел лечь.

И уснул крепко-крепко,

а духу банному не оставил зацепки:

ни обмылочка, ни в кадке водицы

ни веничка для телесной пытки.

Ровно в полночь из тёмного уголочка

выходит призрачный старичочек

с седыми лохматыми волосами —

это Банник с бешеными глазами,

весь облеплен берёзовыми листьями,

и со злыми-презлыми мыслями

склонился над богатырём,

что-то шепчет — всё о нём.

Поколдовал злой дух и исчез:

обратно в тёмный угол влез.

Разбудило утро Ставра,

в чужой баньке встал он.

Ан нет, с лавки слезть не может,

лежит лёжнем в бою сложен.

Но валялся он так недолго.

Утром побежал Егорка

посмотреть на Банника.

Глядь, а там на лавочке

отдыхает детина былинный:

ни рукой, ни ногой не двинет,

вымыт, трезв, как стекло,

очи ясные смотрят в окно.

Выбежал из бани паренёк

нашёл рогатину и с ней идёт

к былинничку осторожно.

Ткнул рогатиной (ну разве так можно?)

в тело гладкое. Не шевелится.

Ткнул ещё. Опять не телится.

Взмолился наш лежебока:

— Вы не тыкайте так глубоко!

Я богатырь Ставр Годинович,

ехал от града Киева,

с пированьица великого к себе домой,

к супружнице любимой на постой.

Застала меня ночка тёмная

у баньки новенькой.

В ней и надумал ночевать,

всё не в чистом поле спать.

Баньку натопил, помылся,

уснул. А утром пробудился,

ноги резвы отказали.

Что такое, ты не знаешь?

Егор в ответ: — Да всё сошлось!

Без нечисти не обошлось.

И в дом за тятькой побежал,

домашним новость рассказал.

Те выслушали и бегом к бане.

Отец с матерью первые самые,

за ними кошка с собакой.

Слепая курица, однако,

догоняя всех, кудахчет:

мол, что всё бы это значит?

Глава 3. Семья Егора снимает чары Банника и освобождает богатыря

Прибежала к бане семья,

оглядели богатыря,

призадумались,

каждый умный ведь,

свою думку вперёд проталкивает.

У бабы рот не умалкивает,

настаивает на порче.

Пёс: «Разбойники, точно!»

Кошка во всём винит блох.

Курица в ноги людей клюёт

за то, что в угоду баннику

чернушке устроили «баиньки».

— Банник! — отец догадался

и до Ставра Годиновича докопался: —

Ты, воин, в баньку как вошёл,

поклонился ль хорошо

банному хозяину?

— Не, о том не знаю я.

— А разрешения просил заночевать?

— Да нет, не мог сего я знать!

— Крест православный с себя снял,

под пятку его запихал?

— Я забыл всё.

— А когда в бане мылся,

оставил в ушате водицы,

веник, обмылок от мыльца?

— Не. — Дурна твоя башка!

— Хочу румян-бок пирожка!

— Погодь, не времечко жевать,

пирог и в рот не сможешь взять.

Сейчас у Банника прощения проси

да поклонись ему разочка три.

— Поклоняться я не можу,

присох к лавке. Совесть гложет.

— Ну что ж, мы за тебя челом побьём.

И не тужи, есть зло — согнём!

Хозяева поклонились хозяину банному,

извинились за гостя самозванного.

Содрали с груди Ставра

крестик православный

и в его же сапог запихали.

Медовой водицы дали

нашему воину

и сказали: «До скорого!» —

да в дом пошли

печь пироги.

А былинный с боку на бок

поскучал и умолк.

Разглядывая зодчество,

захрапел в одиночестве.

Тут вышел Банник злой из-за угла,

ведь ни туда, ни сюда:

некуда деваться,

надо снимать заклятие.

Семья крестьянская, хошь не хошь,

а ритуал совершила хорош.

Покряхтел Банник, зашептал —

заклятье тяжкое снимал.

Поколдовал и исчез.

Навсегда иль нет?

А тем временем Егоркина мамка

напекла пирогов и к баньке —

богатыря проведать,

пирожочков с ним отведать.

За ней бегом ревнивый муженёк,

за мужичком пешком сынок,

за сыном — кошка, за кошкой — собака,

за ними курица в драку!

Примчались к Ставру, тот спит,

богатырским храпом храпит.

Растормошили его и давай пытать:

— Как здоровьице, можешь встать?

Открыл воин очи ясные, потянулся,

встал с лавки, оделся, обулся

да накинулся